Душарин: "Давно, когда я только входил в
альпинизм и с упоением читал все, что
переводилось, Нанга-Парбат (ее тогда называли
"немецкой горой") вызывала особый интерес.
Там практически целые экспедиции погибали. Она
имела такую мрачную славу и считалась очень
труднодоступным, технически сложным
восьмитысячником. Одиночное восхождение
Месснера произвело на меня сильное впечатление.
Еще она выделялась из всех больших гор тем, что
здесь другая зависимость восхождения от
муссонного периода. Муссонный период как бы
размывается, эта гора слишком удалена от океана и
в этом плане возможности восхождения на нее
несколько расширяются, времени на восхождение
остается побольше.На ней еще не было россиян,
получалось, что мы идем на эту гору, чтобы
использовать шанс проложить дорогу другим.
Раньше у нас шансов попасть на эту гору не было,
потому что получить разрешение не было
возможности из-за отношений с Пакистаном. Когда
после восхождения на К2 Карлос пригласил нас
участвовать в "пакистанском проекте" и
предложил несколько гор на выбор, мы не
сомневались: пусть это будет Нанга-Парбат".
Волков: "За последние годы этот маршрут стал
основным – маршрут
Киншофера. Он неожиданно оказался самым
легким. Но первое восхождение происходило по
Рупальской стене и по гребню. Искали пути на
вершину Нанга-Парбат с 30-х годов, но неожиданно
оказалось, что неприступная Диамирская стена
была самым практичным путем. А на нее даже и не
смотрели, поскольку выглядела она устрашающе.
Практичный путь сейчас там. В этом маршруте есть
логика, безусловно, альпинистская логика,
поскольку ни вправо, ни влево с него не уйдешь. Он
логичен в точном смысле этого слова. А то, что он
не имеет такой красоты, как, допустим, Хан-Тенгри,
ребро Свириденко, или К2 с севера, это очевидно, но
это самые красивые ребра, которые есть на
восьмитысячниках. Это эталонные маршруты по
красоте и логике".
| |
